Никто не видел моей тени.
Остывший город, сломанные светофоры, неизменный гул поездов.
Мой дом окольцован мостами и дорогами.
Переходными, переездными, железнодорожными.
Никто не видел как на пустых улицах к моим ногам жмутся псы, не видел неосторожных шагов на приоткрытые люки, из которых пар валит столбом.
У самого обрыва, где тротуар превращается в крыши, крыши в мост, а внизу по широкой трассе только обрывки бумаг и пакеты гоняет ветер, не видели остывший труп с куском ржавого металла в грудине, не видели и меня, с вишневым соком и странной музыкой в голове, не слышали как скулит и воет похудевший белый пес над хозяином, за которым не уследил.
Плотный туман закрывает небо. Мне хотелось чтобы хоть одна яркая вспышка раскрасила такие ночи, но я лишь в самый последний миг услышал что поезд гудит в спину - пес поранил мне руку, вгрызаясь зубами в рукав. Преданная тварь. Белая преданная тварь, потерял святое и теперь озлобленный, но бережет всякого.
Никто не слышал, как из головного вагона кричал и размахивал руками кто-то, как пес лаял на него до хрипоты, как мой любимый вальс приобретает вкус железной пыли и запах мертвечины.
Никто не видел, как мы вернулись обратно, как сидели на подоконнике у самой двери в квартиру, как пес истекал болью, положив голову мне на колени.
В каждой квартире по мирному спящему, я почти слышу их дыхание, будто в унисон, - ни к чему им такие видения. Меня прячет туман, пока я берегу все эти ненужные сны.